Отращу бороду и пойду по руси

Отращу бороду и пойду по руси

Не торговец я на слова.

Запрокинулась и отяжелела

Золотая моя голова.

Как же смог я ее донести?

Брошу все. Отпущу себе бороду

И бродягой пойду по Руси.

Перекину за плечи суму,

Оттого что в полях забулдыге

Ветер больше поет, чем кому.

И, тревожа вечернюю гладь,

Буду громко сморкаться в руку

И во всем дурака валять.

Лишь забыться и слушать пургу,

Оттого что без этих чудачеств

Я прожить на земле не могу.

Сергей Есенин: не ругайтесь! Такое дело.

"Стихи о любви и стихи про любовь" – Любовная лирика русских поэтов & Антология русский поэзии. © Copyright Пётр Соловьёв

Молодежный форум

Не торговец я на слова.

Запрокинулась и отяжелела

Золотая моя голова.

Как же смог я ее донести?

Брошу все. Отпущу себе бороду

И бродягой пойду по Руси.

Перекину за плечи суму,

Оттого что в полях забулдыге

Ветер больше поет, чем кому.

И, тревожа вечернюю гладь,

Буду громко сморкаться в руку

И во всем дурака валять.

Лишь забыться и слушать пургу,

Оттого что без этих чудачеств

Я прожить на земле не могу.

Откуда (город): Верхние Поля

Откуда (город): Санкт-Петербург

Давно у меня возникает желание взять отпуск и пуйти куда-нибудь бродить по какому-нибуль лесу. Пожить в лесу недельку с палаткой. .

Не, в принципе, можно, конечно и в лес, только фуражку снять не забудь, а то на партизана будешь похож.

Слава Тебе, Господи!

Откуда (город): Москва

Откуда (город): Москва

Понял тебя, Паша. Но мозг все же береги. )))

Откуда (город): Санкт-Петербург

Давно у меня возникает желание взять отпуск и пуйти куда-нибудь бродить по какому-нибуль лесу. Пожить в лесу недельку с палаткой. У вас такого не было? Вот хочу посоветоваться с электоратом.

Откуда (город): любимый город

Откуда (город): New York

Veritas. Quid est veritas?

Откуда (город): Санкт-Петербург

Шути любя, но не люби шутя!

Вы не можете отвечать на сообщения

Вы не можете редактировать свои сообщения

брошу все, отпущу себе бороду.

Не торговец я на слова.

Запрокинулась и отяжелела

Золотая моя голова.

Как же смог я ее донести?

Брошу все. Отпущу себе бороду

И бродягой пойду по Руси.

Перекину за плечи суму,

Оттого что в полях забулдыге

Ветер больше поет, чем кому.

И, тревожа вечернюю гладь,

Буду громко сморкаться в руку

И во всем дурака валять.

Лишь забыться и слушать пургу,

Оттого что без этих чудачеств

Я прожить на земле не могу.

Просто столько надо всего сделать, столько планов, а времени как всегда на все это не хватает, не знаешь за что и взяться. Хочется просто отдохнуть от этой вечной суеты и беспокойства, хочется как в стихе Есенина, отпустить себе бороду (чтоб ни кто не узнал) и бродягой пойти по городам русским и украинским, у знать и посмотреть как другие люди живут в городах и селах. Хочется забыться и валять дурака, как в детстве не о чем не задумываясь.

  • Добавить комментарий
  • 0 комментариев

Android

Выбрать язык Текущая версия v.219

Брошу всё.Отращу себе бороду и бродягой пойду по Руси- из его стиха.Вы помните этого поэта? Что его сгубило?

Есенин- такая же беда. как и у Маяковского.

Если говорить о том ЧТО ИМЕННО сгубило. Система и алкоголь.

“. Не знали вы, что в сонмище людском,

Я был как лошадь, загнанная в мыле,

Пришпоренная смелым ездоком.

Что я в сплошом дыму,

В развороченном бурей быте

С того и мучаюсь, что не пойму-

Куда несет нас рок событий. “

“. Их мало, с опытной душой,

Кто крепким в качках оставался”

Кажется, в одной из автобиографий Есенин сказал: “Что касается остальных моих биографических сведений, – они в моих стихах”. По-моему, в приведенных строках из “Письма к женщине” и содержится ответ на Ваш вопрос. Возможно, не полный.

А вот интересно. Современники слышали только о пьяных его дебошах, а как душа болела, узнали, наверно, сильно и сильно позже. А вот наши теперешние звезды-тусовщики – может, у них загулы тоже потому, что души болят?

Брошу всё отпущу себе бороду

И напьюсь в одиночестве в дым.

Не скучаю я больше по городу,

По бульварам и паркам ночным.

И свои молодые года,

Жалко только Россию заблудшую,

Что идёт неизвестно куда.

Много лет нас учили, как жить,

Только делали всё не умеючи,

Лишь с марксизмом пытались сдружить.

Получила планета ответ:

Нет страны такой в нашей галактике

И в иных, знать, галактиках нет.

Поменяли идеи и власть.

Не сломать бы в полёте лишь лопасти,

Чтобы в пропасть опять не упасть.

И напьюсь в одиночестве в дым,

Не скучаю я больше по городу,

По бульварам и паркам ночным.

И свои молодые года,

Жалко только Россию заблудшую,

Что идёт неизвестно куда.

Количество рецензий: 0

Количество сообщений: 0

Количество просмотров: 808

© 26.02.2013 Валерий Гудошников

Свидетельство о публикации: izba-2013-749034

Оценки: отлично 0, интересно 0, не заинтересовало 0

Отправляя любой текст, через специальные формы на сайте, вы соглашаетесь с политикой конфиденциальности данного сайта. Все авторские права на произведения принадлежат их авторам и охраняются действующим законодательством. Перепечатка и копирование произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за содержание произведений закреплена за их авторами на основании правил публикации и российского законодательства. При нарушение правил сайта и официального судебного запроса, Администрация сайта предоставит все необходимые данные об авторе-нарушителе.

Отращу бороду и пойду по руси

“Брошу все, отращу себе бороду, И бродягой пойду по Руси”. С.Есенин

Надоела сплошная рутина, Ну, когда же наступит покой? Каждый день вырастает щетина, Лучше я обрасту бородой. Для поэтов такое знакомо – С бородою бродить по Руси. Словно вошь, в бородатых коммах По утру проберусь я на СИ. Не страшна мне лихая стихия, Разбегаются мысли в бреду, Разбросаю по ветру стихи я И по бренным путям побреду.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:

Отращу бороду и пойду по руси

Москва: Книжная палата, 2000.

  • » Не жалею, не зову, не плачу.

Не жалею, не зову, не плачу, Все пройдет, как с белых яблонь дым. Увяданья золотом охваченный, Я не буду больше молодым.

  • » Не криви улыбку, руки теребя.

    Не криви улыбку, руки теребя,- Я люблю другую, только не тебя. Ты сама ведь знаешь, знаешь хорошо – Не тебя я вижу, не к тебе пришел.

  • » Не напрасно дули ветры.

    Не напрасно дули ветры, Не напрасно шла гроза. Кто-то тайный тихим светом Напоил мои глаза.

  • » Не ругайтесь. Такое дело.
  • » Несказанное, синее, нежное.

    Несказанное, синее, нежное. Тих мой край после бурь, после гроз, И душа моя – поле безбрежное – Дышит запахом меда и роз.

  • » Неуютная жидкая лунность.

    Неуютная жидкая лунность И тоска бесконечных равнин,- Вот что видел я в резвую юность, Что, любя, проклинал не один.

  • » Нивы сжаты, рощи голы.

    Нивы сжаты, рощи голы, От воды туман и сырость. Колесом за сини горы Солнце тихое скатилось.

Стихотворения [4/11]

Каменные руки шоссе.

Так испуганно в снежную выбель

Заметалась звенящая жуть.

Здравствуй ты, моя черная гибель,

Я навстречу к тебе выхожу!

Город, город, ты в схватке жестокой

Окрестил нас как падаль и мразь.

Стынет поле в тоске волоокой,

Телеграфными столбами давясь.

Жилист мускул у дьявольской выи,

И легка ей чугунная гать.

Ну, да что же? Ведь нам не впервые

И расшатываться и пропадать.

Пусть для сердца тягуче колко,

Это песня звериных прав.

. Так охотники травят волка,

Зажимая в тиски облав.

Зверь припал. и из пасмурных недр

Кто-то спустит сейчас курки.

Вдруг прыжок. и двуногого недруга

Раздирают на части клыки.

О, привет тебе, зверь мой любимый!

Ты не даром даешься ножу!

Как и ты – я, отвсюду гонимый,

Средь железных врагов прохожу.

Как и ты – я всегда наготове,

И хоть слышу победный рожок,

Но отпробует вражеской крови

Мой последний, смертельный прыжок.

И пускай я на рыхлую выбель

Упаду и зароюсь в снегу.

Все же песню отмщенья за гибель

Пропоют мне на том берегу.

Сторона ль ты моя, сторона!

Дождевое, осеннее олово.

В черной луже продрогший фонарь

Отражает безгубую голову.

Нет, уж лучше мне не смотреть,

Чтобы вдруг не увидеть хужего.

Я на всю эту ржавую мреть

Буду щурить глаза и суживать.

Так немного теплей и безбольней.

Посмотри: меж скелетов домов,

Словно мельник, несет колокольня

Медные мешки колоколов.

Если голоден ты – будешь сытым.

Коль несчастен – то весел и рад.

Только лишь не гляди открыто,

Мой земной неизвестный брат.

Как подумал я – так и сделал,

Но увы! Все одно и то ж!

Видно, слишком привыкло тело

Ощущать эту стужу и дрожь.

Ну, да что же? Ведь много прочих,

Не один я в миру живой!

А фонарь то мигнет, то захохочет

Безгубой своей головой.

Только сердце под ветхой одеждой

Шепчет мне, посетившему твердь:

"Друг мой, друг мой, прозревшие вежды

Закрывает одна лишь смерть".

Не ругайтесь. Такое дело!

Не торговец я на слова.

Запрокинулась и отяжелела

Золотая моя голова.

Нет любви ни к деревне, ни к городу,

Как же смог я ее донести?

Брошу все. Отпущу себе бороду

И бродягой пойду по Руси.

Позабуду поэмы и книги,

Перекину за плечи суму,

Оттого что в полях забулдыге

Ветер больше поет, чем кому.

Провоняю я редькой и луком

И, тревожа вечернюю гладь,

Буду громко сморкаться в руку

И во всем дурака валять.

И не нужно мне лучшей удачи,

Лишь забыться и слушать пургу,

Оттого что без этих чудачеств

Я прожить на земле не могу.

Не жалею, не зову, не плачу,

Все пройдет, как с белых яблонь дым.

Увяданья золотом охваченный,

Я не буду больше молодым.

Ты теперь не так уж будешь биться,

Сердце, тронутое холодком,

И страна березового ситца

Не заманит шляться босиком.

Дух бродяжий! ты все реже, реже

Расшевеливаешь пламень уст

О моя утраченная свежесть,

Буйство глаз и половодье чувств.

Я теперь скупее стал в желаньях,

Жизнь моя? иль ты приснилась мне?

Словно я весенней гулкой ранью

Проскакал на розовом коне.

Все мы, все мы в этом мире тленны,

Тихо льется с кленов листьев медь.

Будь же ты вовек благословенно,

Что пришло процвесть и умереть.

Я обманывать себя не стану,

Залегла забота в сердце мглистом.

Отчего прослыл я шарлатаном?

Отчего прослыл я скандалистом?

Не злодей я и не грабил лесом,

Не расстреливал несчастных по темницам.

Я всего лишь уличный повеса,

Улыбающийся встречным лицам.

Я московский озорной гуляка.

По всему тверскому околотку

В переулках каждая собака

Знает мою легкую походку.

Каждая задрипанная лошадь

Головой кивает мне навстречу.

Для зверей приятель я хороший,

Каждый стих мой душу зверя лечит.

Я хожу в цилиндре не для женщин –

В глупой страсти сердце жить не в силе, –

В нем удобней, грусть свою уменьшив,

Золото овса давать кобыле.

Средь людей я дружбы не имею,

Я иному покорился царству.

Каждому здесь кобелю на шею

Я готов отдать мой лучший галстук.

И теперь уж я болеть не стану.

Прояснилась омуть в сердце мглистом.

Оттого прослыл я шарлатаном,

Оттого прослыл я скандалистом.

Да! Теперь решено. Без возврата

Я покинул родные поля.

Уж не будут листвою крылатой

Надо мною звенеть тополя.

Низкий дом без меня ссутулится,

Старый пес мой давно исдох.

На московских изогнутых улицах

Умереть, знать, судил мне бог.

Я люблю этот город вязевый,

Пусть обрюзг он и пусть одрях.

Золотая дремотная Азия

Опочила на куполах.

А когда ночью светит месяц,

Когда светит. черт знает как!

Я иду, головою свесясь,

Переулком в знакомый кабак.

Шум и гам в этом логове жутком,

Но всю ночь напролет, до зари,

Я читаю стихи проституткам

И с бандитами жарю спирт.

Сердце бьется все чаще и чаще,

И уж я говорю невпопад:

"Я такой же, как вы, пропащий,

Мне теперь не уйти назад".

Низкий дом без меня ссутулится,

Старый пес мой давно издох.

На московских изогнутых улицах

Умереть, знать, судил мне бог.

Снова пьют здесь, дерутся и плачут

Под гармоники желтую грусть.

Проклинают свои неудачи,

Вспоминают московскую Русь.

И я сам, опустясь головою,

Заливаю глаза вином,

Чтоб не видеть в лицо роковое,

Чтоб подумать хоть миг об ином.

Что-то всеми навек утрачено.

Май мой синий! Июнь голубой!

Не с того ль так чадит мертвячиной

Над пропащею этой гульбой.

Ах, сегодня так весело россам,

Самогонного спирта – река.

Гармонист с провалившимся носом

Им про Волгу поет и про Чека.

Что-то злое во взорах безумных,

Непокорное в громких речах.

Жалко им тех дурашливых, юных,

Что сгубили свою жизнь сгоряча.

Где ж вы те, что ушли далече?

Ярко ль светят вам наши лучи?

Гармонист спиртом сифилис лечит,

Что в киргизских степях получил.

Нет! таких не подмять, не рассеять.

Бесшабашность им гнилью дана.

Ты, Рассея моя. Рас. сея.

Сыпь, гармоника. Скука. Скука.

Гармонист пальцы льет волной.

Пей со мною, паршивая сука,

Излюбили тебя, измызгали –

Что ж ты смотришь так синими брызгами?

Иль в морду хошь?

В огород бы тебя на чучело,

До печенок меня замучила

Сыпь, гармоника. Сыпь, моя частая.

Мне бы лучше вон ту, сисястую, –

Я средь женщин тебя не первую.

Но с такой вот, как ты, со стервою

Лишь в первый раз.

Чем вольнее, тем звонче,

То здесь, то там.

Я с собой не покончу,

К вашей своре собачьей

Дорогая, я плачу,

Пой же, пой. На проклятой гитаре

Пальцы пляшут твои в полукруг.

Захлебнуться бы в этом угаре,

Мой последний, единственный друг.

Не гляди на ее запястья

И с плечей ее льющийся шелк.

Я искал в этой женщине счастья,

А нечаянно гибель нашел.

Я не знал, что любовь – зараза,

Я не знал, что любовь – чума.

Подошла и прищуренным глазом

Хулигана свела с ума.

Пой, мой друг. Навевай мне снова

Нашу прежнюю буйную рань.

Пусть целует она другова,

Молодая красивая дрянь.

Ах постой. Я ее не ругаю.

Ах, постой. Я ее не кляну.

Дай тебе про себя я сыграю

Под басовую эту струну.

Льется дней моих розовый купол.

В сердце снов золотых сума.

Много девушек я перещупал,

Много женщин в углах прижимал.

Да! есть горькая правда земли,

Подсмотрел я ребяческим оком:

Лижут в очередь кобели

Истекающую суку соком.

Так чего ж мне ее ревновать.

Так чего ж мне болеть такому.

Наша жизнь – простыня да кровать.

Наша жизнь – поцелуй да в омут.

Пой же, пой! В роковом размахе

Этих рук роковая беда.

Только знаешь, пошли их .

Не умру я, мой друг, никогда.

Эта улица мне знакома,

И знаком этот низенький дом.

Проводов голубая солома

Опрокинулась над окном.

Были годы тяжелых бедствий,

Годы буйных, безумных сил.

Вспомнил я деревенское детство,

Вспомнил я деревенскую синь.

Не искал я ни славы, ни покоя,

Я с тщетой этой славы знаком.

А сейчас, как глаза закрою,

Вижу только родительский дом.

Вижу сад в голубых накрапах,

Тихо август прилег ко плетню.

Держат липы в зеленых лапах

Птичий гомон и щебетню.

Я любил этот дом деревянный,

В бревнах теплилась грозная морщь,

Наша печь как-то дико и странно

Завывала в дождливую ночь.

Голос громкий и всхлипень зычный,

Как о ком-то погибшем, живом.

Что он видел, верблюд кирпичный,

В завывании дождевом?

Видно, видел он дальние страны,

Сон другой и цветущей поры,

Золотые пески Афганистана

И стеклянную хмарь Бухары.

Ах, и я эти страны знаю –

Сам немалый прошел там путь.

Только ближе к родимому краю

Мне б хотелось теперь повернуть.

Но угасла та нежная дрема,

Все истлело в дыму голубом.

Мир тебе – полевая солома,

Мир тебе – деревянный дом!

Годы молодые с забубенной славой,

Отравил я сам вас горькою отравой.

Я не знаю: мой конец близок ли, далек ли,

Были синие глаза, да теперь поблекли.

Где ты, радость? Темь и жуть, грустно и обидно.

В поле, что ли? В кабаке? Ничего не видно.

Руки вытяну – и вот слушаю на ощупь:

Едем. кони. сани. снег. проезжаем рощу.

"Эй, ямщик, неси вовсю! Чай, рожден не слабым!

Душу вытрясти не жаль по таким ухабам".

А ямщик в ответ одно: "По такой метели

Очень страшно, чтоб в пути лошади вспотели".

"Ты, ямщик, я вижу, трус. Это не с руки нам!"

Взял я кнут и ну стегать по лошажьим спинам.

Бью, а кони, как метель, снег разносят в хлопья.

Вдруг толчок. и из саней прямо на сугроб я.

Встал и вижу: что за черт – вместо бойкой тройки.

Забинтованный лежу на больничной койке.

И заместо лошадей по дороге тряской

Бью я жесткую кровать модрою повязкой.

На лице часов в усы закрутились стрелки.

Наклонились надо мной сонные сиделки.

Наклонились и хрипят: "Эх ты, златоглавый,

Отравил ты сам себя горькою отравой.

Мы не знаем, твой конец близок ли, далек ли, –

Синие твои глаза в кабаках промокли".

ПИСЬМО К МАТЕРИ

Ты жива еще, моя старушка?

Жив и я. Привет тебе, привет!

Пусть струится над твоей избушкой

Тот вечерний несказанный свет.

Пишут мне, что ты, тая тревогу,

Загрустила шибко обо мне,

Что ты часто ходишь на дорогу

В старомодном ветхом шушуне.

И тебе в вечернем синем мраке

Часто видится одно и то ж:

Будто кто-то мне в кабацкой драке

Саданул под сердце финский нож.

Ничего, родная! Успокойся.

Это только тягостная бредь.

Не такой уж горький я пропойца,

Чтоб, тебя не видя, умереть.

Я по-прежнему такой же нежный

И мечтаю только лишь о том,

Чтоб скорее от тоски мятежной

Воротиться в низенький наш дом.

Я вернусь, когда раскинет ветви

По-весеннему наш белый сад.

Только ты меня уж на рассвете

Не буди, как восемь лет назад.

Не буди того, что отмечталось,

Не волнуй того, что не сбылось, –

Слишком раннюю утрату и усталость

Испытать мне в жизни привелось.

И молиться не учи меня. Не надо!

К старому возврата больше нет.

Ты одна мне помощь и отрада,

Ты одна мне несказанный свет.

Так забудь же про свою тревогу,

Не грусти так шибко обо мне.

Не ходи так часто на дорогу

В старомодном ветхом шушуне.

Я усталым таким еще не был.

В эту серую морозь и слизь

Мне приснилось рязанское небо

И моя непутевая жизнь.

Много женщин меня любило,

Да и сам я любил не одну,

Не от этого ль темная сила

Приучила меня к вину.

Бесконечные пьяные ночи

И в разгуле тоска не впервь!

Не с того ли глаза мне точит,

Словно синие листья червь?

Не больна мне ничья измена,

И не радует легкость побед, –

Тех волос золотое сено

Превращается в серый цвет.

Превращается в пепел и воды,

Когда цедит осенняя муть.

Мне не жаль вас, прошедшие годы, –

Ничего не хочу вернуть.

Я устал себя мучить бесцельно,

И с улыбкою странной лица

Полюбил я носить в легком теле

Тихий свет и покой мертвеца.

И теперь даже стало не тяжко

Ковылять из притона в притон,

Как в смирительную рубашку,

Мы природу берем в бетон.

И во мне, вот по тем же законам,

Умиряется бешеный пыл.

Но и все ж отношусь я с поклоном

К тем полям, что когда-то любил.

В те края, где я рос под кленом,

Где резвился на желтой траве, –

Шлю привет воробьям, и воронам,

И рыдающей в ночь сове.

Я кричу им в весенние дали:

"Птицы милые, в синюю дрожь

Передайте, что я отскандалил, –

Пусть хоть ветер теперь начинает

Под микитки дубасить рожь".

Этой грусти теперь не рассыпать

Звонким смехом далеких лет.

Отцвела моя белая липа,

Отзвенел соловьиный рассвет.

Для меня было все тогда новым,

Много в сердце теснилось чувств,

А теперь даже нежное слово

Горьким плодом срывается с уст.

И знакомые взору просторы

Уж не так под луной хороши.

Буераки. пеньки. косогоры

Обпечалили русскую ширь.

Нездоровое, хилое, низкое,

Водянистая, серая гладь.

Это все мне родное и близкое,

От чего так легко зарыдать.

Плач овцы, и вдали на ветру

Машет тощим хвостом лошаденка,

Заглядевшись в неласковый пруд.

Это все, что зовем мы родиной,

Это все, отчего на ней

Пьют и плачут в одно с непогодиной,

Дожидаясь улыбчивых дней.

Потому никому не рассыпать

Эту грусть смехом ранних лет.

Отцвела моя белая липа,

Отзвенел соловьиный рассвет.

Мне осталась одна забава:

Пальцы в рот – и веселый свист.

Прокатилась дурная слава,

Что похабник я и скандалист.

Ах! какая смешная потеря!

Много в жизни смешных потерь.

Стыдно мне, что я в бога верил.

Горько мне, что не верю теперь.

Золотые, далекие дали!

Все сжигает житейская мреть.

И похабничал я и скандалил

Для того, чтобы ярче гореть.

Дар поэта – ласкать и карябать,

Роковая на нем печать.

Розу белую с черною жабой

Я хотел на земле повенчать.

Пусть не сладились, пусть не сбылись

Эти помыслы розовых дней.

Но коль черти в душе гнездились –

Значит, ангелы жили в ней.

Вот за это веселие мути,

Отправляясь с ней в край иной,

Я хочу при последней минуте

Попросить тех, кто будет со мной, –

Чтоб за все за грехи мои тяжкие,

За неверие в благодать

Положили меня в русской рубашке

Под иконами умирать.

Заметался пожар голубой,

Позабылись родимые дали.

В первый раз я запел про любовь,

В первый раз отрекаюсь скандалить.

Был я весь – как запущенный сад,

Был на женщин и зелие падкий.

Разонравилось пить и плясать

И терять свою жизнь без оглядки.

Мне бы только смотреть на тебя,

Видеть глаз злато-карий омут,

И чтоб, прошлое не любя,

Ты уйти не смогла к другому.

Поступь нежная, легкий стан,

Если б знала ты сердцем упорным,

Как умеет любить хулиган,

Как умеет он быть покорным.

Я б навеки забыл кабаки

И стихи бы писать забросил,

Только б тонко касаться руки

И волос твоих цветом в осень.

Я б навеки пошел за тобой

Хоть в свои, хоть в чужие дали.

В первый раз я запел про любовь,

В первый раз отрекаюсь скандалить.

Ты такая ж простая, как все,

Как сто тысяч других в России.

Знаешь ты одинокий рассвет,

Знаешь холод осени синий.

По-смешному я сердцем влип,

Я по-глупому мысли занял.

Твой иконный и строгий лик

По часовням висел в рязанях.

Я на эти иконы плевал,

Чтил я грубость и крик в повесе,

А теперь вдруг растут слова

Самых нежных и кротких песен.

Не хочу я лететь в зенит,

Слишком многое телу надо.

Что ж так имя твое звенит,

Словно августовская прохлада?

Я не нищий, ни жалок, ни мал

И умею расслышать за пылом:

С детства нравиться я понимал

Кобелям да степным кобылам.

Потому и себя не сберег

Для тебя, для нее и для этой.

Невеселого счастья залог –

Сумасшедшее сердце поэта.

Потому и грущу, осев,

Словно в листья в глаза косые.

Ты такая ж простая, как все,

Как сто тысяч других в России.

Пускай ты выпита другим,

Но мне осталось, мне осталось

Твоих волос стеклянный дым

И глаз осенняя усталость.

О возраст осени! Он мне

Дороже юности и лета.

Ты стала нравиться вдвойне

Я сердцем никогда не лгу,

И потому на голос чванства

Бестрепетно сказать могу,

Что я прощаюсь с хулиганством.

Пора расстаться с озорной

И непокорною отвагой.

Уж сердце напилось иной,

Кровь отрезвляющею брагой.

И мне в окошко постучал

Сентябрь багряной веткой ивы,

Чтоб я готов был и встречал

Его приход неприхотливый.

Теперь со многим я мирюсь

Без принужденья, без утраты.

Иною кажется мне Русь,

Иными – кладбища и хаты.

Прозрачно я смотрю вокруг

И вижу, там ли, здесь ли, где-то ль,

Что ты одна, сестра и друг,

Могла быть спутницей поэта.

Что я одной тебе бы мог,

Воспитываясь в постоянстве,

Пропеть о сумерках дорог

И уходящем хулиганстве.

Дорогая, сядем рядом,

Поглядим в глаза друг другу.

Я хочу под кротким взглядом

Слушать чувственную вьюгу.

Это золото осеннее,

Эта прядь волос белесых –

Все явилось, как спасенье

Я давно мой край оставил,

Где цветут луга и чащи.

В городской и горькой славе

Я хотел прожить пропащим.

Я хотел, чтоб сердце глуше

Вспоминало сад и лето,

Где под музыку лягушек

Я растил себя поэтом.

Там теперь такая ж осень.

Клен и липы в окна комнат,

Ветки лапами забросив,

Ищут тех, которых помнят.

Их давно уж нет на свете.

Месяц на простом погосте

На крестах лучами метит,

Что и мы придем к ним в гости,

Что и мы, отжив тревоги,

Перейдем под эти кущи.

Все волнистые дороги

Только радость льют живущим.

Дорогая, сядь же рядом,

Поглядим в глаза друг другу.

Я хочу под кротким взглядом

Слушать чувственную вьюгу.

Мне грустно на тебя смотреть,

Какая боль, какая жалость!

Знать, только ивовая медь

Нам в сентябре с тобой осталась.

Чужие губы разнесли

Твое тепло и трепет тела.

Как будто дождик моросит

С души, немного омертвелой.

Ну что ж! Я не боюсь его.

Иная радость мне открылась.

Ведь не осталось ничего,

Как только желтый тлен и сырость.

Ведь и себя я не сберег

Для тихой жизни, для улыбок.

Так мало пройдено дорог,

Так много сделано ошибок.

Смешная жизнь, смешной разлад.

Так было и так будет после.

Как кладбище, усеян сад

В берез изглоданные кости.

Вот так же отцветем и мы

И отшумим, как гости сада.

Коль нет цветов среди зимы,

Так и грустить о них не надо.

Ты прохладой меня не мучай

И не спрашивай, сколько мне лет,

Одержимый тяжелой падучей,

Я душой стал, как желтый скелет.

Было время, когда из предместья

Я мечтал по-мальчишески – в дым,

Что я буду богат и известен

И что всеми я буду любим.

Да! Богат я, богат с излишком.

Был цилиндр, а теперь его нет.

Лишь осталась одна манишка

С модной парой избитых штиблет.

И известность моя не хуже, –

От Москвы по парижскую рвань

Мое имя наводит ужас,

Как заборная, громкая брань.

И любовь, не забавное ль дело?

Ты целуешь, а губы как жесть.

Знаю, чувство мое перезрело,

А твое не сумеет расцвесть.

Мне пока горевать еще рано,

Ну, а если есть грусть – не беда!

Золотей твоих кос по курганам

Молодая шумит лебеда.

Я хотел бы опять в ту местность,

Чтоб под шум молодой лебеды

Утонуть навсегда в неизвестность

И мечтать по-мальчишески – в дым.

Но мечтать о другом, о новом,

Непонятном земле и траве,

Что не выразить сердцу словом

И не знает назвать человек.

Вечер черные брови насопил.

Чьи-то кони стоят у двора.

Не вчера ли я молодость пропил?

Разлюбил ли тебя не вчера?

Не храпи, запоздалая тройка!

Наша жизнь пронеслась без следа.

Может, завтра больничная койка

Упокоит меня навсегда.

Может, завтра совсем по-другому

Я уйду, исцеленный навек,

Слушать песни дождей и черемух,

Чем здоровый живет человек.

Позабуду я мрачные силы,

Что терзали меня, губя.

Облик ласковый! Облик милый!

Лишь одну не забуду тебя.

Пусть я буду любить другую,

Но и с нею, с любимой, с другой,

Расскажу про тебя, дорогую,

Что когда-то я звал дорогой.

/ Полные произведения / Есенин С.А. / Стихотворения

Смотрите также по произведению “Стихотворения”:

Мы напишем отличное сочинение по Вашему заказу всего за 24 часа. Уникальное сочинение в единственном экземпляре.

'"; cachedBlocksArray[294635] = "'
!(function(w,m){(w[m]||(w[m]=[]))&&w[m].push({id:'oye8y4fenc',block:'132283',site_id:'9484'});})(window, 'mtzBlocks');"+"ipt>
'"; cachedBlocksArray[294637] = "'
!(function(w,m){(w[m]||(w[m]=[]))&&w[m].push({id:'tyn1pxfit9f',block:'132387',site_id:'9484'});})(window, 'mtzBlocks');"+"ipt>
'"; cachedBlocksArray[294632] = "'
!(function(w,m){(w[m]||(w[m]=[]))&&w[m].push({id:'79y1272v6io',block:'132277',site_id:'9484'});})(window, 'mtzBlocks');"+"ipt>
'"; cachedBlocksArray[294638] = "'
!(function(w,m){(w[m]||(w[m]=[]))&&w[m].push({id:'ztvg923ym',block:'132282',site_id:'9484'});})(window, 'mtzBlocks');"+"ipt>
'"; cachedBlocksArray[294634] = "'
!(function(w,m){(w[m]||(w[m]=[]))&&w[m].push({id:'bjdjumrupdo',block:'132280',site_id:'9484'});})(window, 'mtzBlocks');"+"ipt>
'"; cachedBlocksArray[294633] = "'
!(function(w,m){(w[m]||(w[m]=[]))&&w[m].push({id:'awdwaow4fvk',block:'132281',site_id:'9484'});})(window, 'mtzBlocks');"+"ipt>
'";
ПОДЕЛИТЬСЯ
Facebook
Twitter

ОСТАВЬТЕ ОТВЕТ

Please enter your comment!
Please enter your name here